Госдума дает зеленый свет красным фонарям

Тысячи людей живут в своем помидорно-огуречном мире и ничего не едят слаще морковки. Есть другой мир. Сюда приходят со своей «морковкой».

«Я работаю проституткой…»

Так бесхитростно, без лишних комплексов начала свои показания следователю Люда П., проходившая свидетелем по возбужденному прокуратурой уголовному делу о содержании притона в одном из районов Нижнего Новгорода.

О том, что в нашем городе после 1991 года, когда старые коммунистические власти сменила команда молодого и кудрявого губернатора, пышным цветом расцвела организованная проституция, известно всем, в том числе и тем же властям. Объявления о недвусмысленных услугах в известном популярном еженедельнике, чтобы привлечь клиентов, становятся все откровеннее: «Яркие леди…», «Очаровашки…», «Сочные леди…», и даже «Попробуй меня!». Более 50 секс-фирм почти не таясь функционируют сегодня в Нижнем Новгороде. Сотни девушек и женщин живут в снятых этими конторами квартирах или бегают сюда ежедневно «на работу». Одна из проходивших по этому делу девиц так прямо и сказала следователю: «Я работала девочкой по вызову».

Статьи в УК, наказывающей за занятия проституцией, сейчас нет, но вовлекать в нее нельзя, и содержать притоны для занятий проституцией — тоже наказуемо. Статья в Уголовном кодексе есть, но практика ее применения в нашем городе крайне невелика. Поэтому, когда наконец-то в одном из районов города было возбуждено уголовное дело по ст. 241 (организация или содержание притонов для занятия проституцией), показалось, что органы правопорядка наконец-то начали поход на это позорное для нашего общества явление.

Хозяйка заведения, Марина Б., была задержана сотрудниками милиции и дала подписку о невыезде. Стали давать показания и находившиеся в этот момент в арендованной квартире для занятий проституцией, пять девушек.

Технология работы фирмы была предельно простой. Сначала хозяйка дала в газету объявление о наборе в свое заведение. Девушек с целью трудоустройства приходило так много, что можно было устраивать и конкурсный отбор. Когда удалось найти и снять подходящую трехкомнатную квартиру, заведению потребовались диспетчеры, чтобы принимать заявки от клиентов. На объявление, что требуются диспетчеры, тоже нашлось немало желающих.

«Мы с мамой согласились принимать заявки клиентов», дала показания одна из таких диспетчеров, молодая женщина, находившаяся в декретном отпуске. Пенсионерка Р., когда узнала, в чем будут заключаться ее обязанности диспетчера, не отвергла его с праведным гневом, не заклеймила позором нынешнюю развратную молодежь, а, забыв, что она в молодости была ударницей коммунистического труда и жила по Моральному кодексу строителя коммунизма, сейчас на Пасху ходит в церковь — «согласилась с условиями работы», так написала она в своих показаниях следователю. И стала принимать звонки от мужчин, «которые хотели бы заказать девочку».

Девочки приходили за клиентом к назначенному месту у магазина, приводили его на квартиру, «и оказывали ему сексуальные услуги».

За год с лишним функционирования этой секс-фирмы народная тропа сюда не зарастала — здесь побывало более тысячи мужчин. Обычно каждая девушка обслуживала за смену по три мужчины, а если не устанет, то и по пять. Клиентов не было только по ночам, а так обычно рабочий день продолжался с 12 до 19 часов.

Презервативы покупали каждая сама себе

В этом заведении постоянных девочек было пять. Судя по показаниям, на это ремесло их толкнули материальные затруднения. Одна работала поварихой в столовой, но денег на жизнь не хватало, вторую уволили с хлебозавода по сокращению, поэтому тоже пришлось сменить профессию, чтобы заработать на хлеб насущный. Другие были из сельской местности, где женщинам найти работу еще сложнее. Половину заработанных под клиентами денег девушки отдавали хозяйке. Платить за квартиру надо было по 2500 рублей в месяц со всех, но когда денег не хватало, то занимали друг у дружки. Жили коммуной. Вместе в свободное от сексуальных услуг время ходили в магазин за продуктами. Один раз в месяц скидывались на общественные нужды, покупали на эти деньги стиральные порошки, мыло, зубную пасту. Да и диспетчерам за поставляемых клиентов надо было отстегивать. Вот только презервативы каждая покупала себе сама. У хозяйки тоже немало забот: в квартире всегда должно быть чисто, простыни — свежими и выстиранными. Да и бухгалтерию надо вести. В качестве вещественного доказательства к уголовному делу была приобщена тетрадь со всеми доходами и расходами.

Депутаты — тоже мужики

Словом, картина жизни этого вполне типичного заведения такого профиля была воссоздана следствием во всей своей возможной полноте. Но до суда это дело не дошло: депутаты Госдумы 18 июня сего года приняли постановление об амнистии. Статья 241 УК РФ вошла в перечень статей, которые подпадают под амнистию. Хозяйка заведения и ее девочки отделались легким испугом.

Впрочем, как рассказала следователь Татьяна Потапова, которая вело это дело, «никаких угрызений совести на допросах у них не было. Одна девушка, правда, звонила, сказала, что бросила это занятие и уезжает в область домой, к родителям. Не раскаялась и хозяйка».

Более того, Марина Б. охотно согласилась на встречу и высказала свою точку зрения на историю, в которую она попала из-за правоохранительных органов.

— Сначала меня обвиняли по другой статье, якобы за вымогательство, — начала она свой рассказ, — Мне ремонтировали квартиру, но сделали очень некачественно, я потребовала у мужчины, который делал ремонт, вернуть мне деньги. А он заявил в милицию, что я вымогаю у него деньги. В одно прекрасное утро, все девочки находились в квартире, звонок. Они не представились, все в штатском, санкции на обыск не было. Сначала я подумала, что это бандиты. Я вызвала милицию. Когда она приехала, я открыла дверь. Сразу нас задержали и с понятыми изъяли четыре телевизора, пять видеомагнитофонов, пылесос, телефон с определителем номера. Несколько часов меня таскали по кабинетам, обвиняя, что это все у меня ворованное. Но у меня были на все вещи документы. Сначала мне предъявили статью за скупку краденого, потом за вымогательство денег, а потом за притон. Но я работаю так же, как девочка. Все равно, раз я снимаю эту квартиру. Нас не слушали, никаких прав нам не объяснили. Девочки и мой муж четырнадцать часов провели в камере.

— А как вы восприняли сам факт предъявления вам такого обвинения в содержании притона?

— Я милиции говорила, что мы не работаем на этой квартире, мы в ней просто живем. Все в стороне остались, а я пошла за «паровоза». На моем примере хотели сделать показательное дело о борьбе с проституцией. В итоге скупку краденого мне отменили, потому что на вещи у меня были документы. Единственное, я купила с рук телевизор и видеомагнитофон, за пятьсот рублей, не зная, что они краденые. Я стала проходить по 241-й статье. Естественно, что все девочки дали показания против меня, что я хозяйка. И в то же время я работаю! Потом адвокат позвонила мне, и сказала, что я попала под амнистию.

Так благодаря депутатам Госдумы, в судьбе Марины Б. и сотен ей подобных не наступило никаких перемен, а ст. 241 УК РФ продолжает оставаться скорее для успокоения консервативной общественности.

«Вся страна этим занимается!»

Девушка, которая один раз переступила через стыд, способна на все. Хотелось понять, как женщина становится проституткой, как она относится сама к себе. Марина Б. до того, как стала хозяйкой заведения, закончила торговый институт, у нее есть муж, сын.

— Марина, как вы сами считаете, законно или незаконно то, чем вы занимаетесь?

— У нас вся страна этим занимается. Вся! Если наши объявления печатаются, то почему работать нам — нельзя?

Действительно… Правда, то, что объявления об известных услугах печатает частная газета, еще не означает, что статья 241 УК отменена.

— А с точки зрения нравственности неужели вы не считаете свое занятие предосудительным?

— Нет, не считаю. Если малолетки сейчас снимаются бесплатно или за бутылку водки и чем только не болеют, то наши девочки каждый месяц проходят медосмотр. У меня чистый и безопасный секс, все с презервативами.

— То есть вы уверены, что не распространяете венерические заболевания и СПИД?

— Я работаю шесть лет и такого еще ни разу не было, чтобы ко мне пришел клиент и пожаловался.

— А кто ваши клиенты, интересно? Бандиты, кавказцы?

— Нерусских мы не принимаем вообще и не ездим к ним никогда. В основном наши клиенты это коммерсанты. Возраст? Начиная от тридцати лет.

— В стране кризис, цены на бензин растут. Неужели много клиентов?

— Идут все равно, хотя мы сейчас тоже подняли: 250-300 рублей в час.

— Все же церковь вас наверняка осудит…

— Церковь… Не такие к нам ходили. И в городе известные люди были у меня лично, многих я знаю. И не только в моей конторе, ко всем они ездят. У меня группа «Ногу свело» была два раза в полном составе, и ребята сказали, что у меня лучшее заведение в городе. Из «Джентльмен шоу» был мужчина на той неделе.

— Если я вас правильно понимаю, вы за то, чтобы ваш бизнес легализовали?

— Ну, конечно! Налоги бы платили, и девочки бы платили налоги. Я же людям работу даю! Мы были бы под законом, а так на нас и милиция и крутые наезжают. Давно бы надо нас легализовать. В Прибалтике проституцию легализовали, в Саратове вроде бы тоже, и получают налоги. У нас самыми прибыльными делами были всегда наркотики, проституция и водка.

«Все для клиента!»

— Я когда открывалась, это в 95-м году, у меня было восемнадцать девочек, — вспоминает Марина, — Квартира была двухкомнатная и мы ездили по вызовам, две машины было, только успевали развозить девочек в разные стороны. Из города таких девочек мало, в основном к нам идут из сельской местности: там ничего не платят. А здесь заработают, накопят и отсылают домой. У меня еще не работало ни одной девочки, у которой не было бы ребенка. А в основном такие, кто живут без мужа. Есть и замужем. И мужья знают! Она, бывает, звонит, чтобы муж пришел и деньги у нее забрал. Если муж отсидел и его никуда не принимают на работу, то семью обеспечивает жена.

— А эти девочки после следствия ушли от вас?

— Я их сама всех выгнала. Потому что они меня подставили. Были бы у меня умные девочки, они бы не подвели меня под эту статью.

— Ваша контора считается средней?

— Да, но у меня чистота. Есть хозяйки — они грязные, там бардак, тараканы, спят на полу. У меня же — мягкая мебель, ковры, в каждой комнате видеодвойка. Все для клиента! У меня все в высшей степени стерильно. Я строго проверяю паспорта у девочек, когда ко мне устраиваются, у меня ни одна малолетка не работает. Если у девочки болячка, допустим, она упала на улице, я ее до работы не допущу, вдруг это будет противно клиенту. Наркоманки приходят устраиваться — сразу на выход. У меня девочки работали по два-три года, иногда они замуж выходили, иногда я сама избавлялась, когда они приходят без всего, а потом начинают работать налево.

— А что, после всей этой истории вы не прекратили свой бизнес?

— У меня сейчас две девочки. Одна новенькая, другая старенькая. Набираю снова. За шесть лет я до такой степени научилась их распознавать, сразу вижу, что она из себя представляет.

— А как к вашему занятию относится муж, мама?

— Спокойно. И мама знает.

— Вам не бывает жалко своих девчонок? Все же столько мужчин через себя пропускать, потом какая из нее мать, жена… Все же на здоровье это влияет.

— Ну, во-первых, она сама пошла на эту работу. Потом, у нее за день от силы три клиента. Если она устала, не хочет — может брать выходной. Хоть на неделю, у нас свободный график. Плана у нас нет. Если она заработала сегодня триста или пятьсот рублей и считает, что ей пока хватит — я ее не заставляю. Бывает, что день-два вообще клиентов нет.

— И последнее: ваши планы.

— Хочу выстроить сауну. Дорого, а что делать? А эту квартиру надо однозначно менять, они меня в покое не оставят. А сауну выстроишь — там никакого криминала, и те же девочки.

Вот это логика: сауна не может быть притоном, а потому и к владельцу ее и к девочкам там никаких претензий быть не должно…

«С проституцией бороться также бесполезно, как вводить сухой закон», — сказала следователь, который вела это дело.

Наверное, Глеб Жеглов, если бы Родина поручила ему борьбу не с бандитами, а с этим злом, все равно нашел бы способ, как наказать всех этих Манек-Облигаций. Специалисты считают, что надо просто помечать деньги, с которыми приходит клиент в притон, а остальное — дело техники. Но с точки зрения нравственности чем жегловский способ борьбы с притонами лучше той же проституции…

()