[01.09.1999]

Специальный репортаж

Валерий Киселев

Такое разное детство…

Волго-Вятское управление внутренних дел на транспорте провело операцию «Дети»

Поехал к бабушке, которой нет на свете

— Через три дня в школу, а надо еще портфель купить, — плачет, размазывая слезы по грязным щекам, мальчишка лет десяти.

Но через три дня вряд ли он попадет домой и в школу: судьба занесла этого мальчугана в Нижний Новгород из Гомеля.

— Мамка пьяная чуть не зарезала ножом, выгнала из дома.

Сережа Терешков, так звать этого мальчика, свою историю сотрудникам инспекции по делам несовершеннолетних при линейном отделе внутренних дел на Московском вокзале рассказывал, не переставая горько плакать.

Когда пьяная мать выгнала его из дома, он добрался из Гомеля до Минска, потом, по его словам, какая-то тетенька купила ему билет до Нижнего Новгорода. Единственная ниточка, связывавшая Сережу с нашим городом, это то, что здесь когда-то жила его бабушка. Слоняясь на вокзале, познакомился с дядей Вовой, который из бомжей выбился в грузчики коммерческих киосков у вокзала, попросился к нему ночевать. У него и жил с начала июля на частной квартире, которую тот снимал.

Этот дядя Вова приходил в инспекцию, но сотрудники не отдали ему мальчишку. Слишком мало доверия внушает татуированная с ног до головы личность.

У Сережи в Гомеле кроме мамы, («как ни проснусь, она уже вдрызг пьяная…») которая работает в роддоме, есть еще старшие брат и сестра. А папу мама тоже выгнала из дома.

Если бы Сережа попал в наш город из какого-нибудь российского города, вернуть его домой было бы проще. Белоруссия, увы, сейчас все еще заграница.

— Не приедет она за мной, она каждый день пьяная, — плачет мальчик.

В их детстве сказок не было

Чем ближе к вечеру, чем чаще приводят с вокзала в комнату милиции безнадзорных детей.

— У меня дома есть чистый костюм, просто я готовлюсь к школе и не хочу его марать, — отвечает еще один мальчишка на вопрос сотрудника милиции, почему он оказался на вокзале в такой грязной одежде.

А в очереди на объяснение причин своего нахождения на вокзале уже несколько подростков.

Некоторые малыши свои имя и фамилию называют четко, как в армии на вечерней поверке — значит, здесь они не впервые.

Девчушка, размалеванная, как сингапурская проститутка, смотрит в окно на привокзальную суету, где будто бы ждет ее знакомый, и плачет, стараясь не размазывать косметику. У стенки с потухшим взглядом, явно равнодушный к своей участи, стоит мальчишка лет 10-12. Чувствуется, что здесь он не в первый раз.

Как дома, ведут себя здесь и 13-летняя Аля с 6-летним братиком Мишей и их приятель 10-летний Сережа.

— Ты умывался сегодня, Миша? — спрашиваю маленького. На щеках у него грязные разводы.

— Нет. Я часто не умываюсь, — доверчиво отвечает малыш.

Ребятишки поехали из Автозаводского района к отцу на рынок в Гордеевку, который работает там грузчиком. Мамам не сказали, куда и зачем едут.

— Зашли на гусей посмотреть на рынок, тут нас и сцапали, — доверительно сказал Миша.

В ожидании мам эти дети провели несколько часов. У одного из детей папа был дома, но инспектору, позвонившему домой, чтобы забрал сына, родитель ответил так: «Мать придет с работы и съездит…».

Все лето эти дети провели на улице. «По помойкам шарили», — откровенничает Миша.

Шестилетний мальчик в милицию попадает далеко не в первый раз. «Я вот здесь спал», — показывает он на место у порога.

Пока мамы едут за детьми с работы, пытаюсь как-то развлечь их. Но ни сказок, ни стихов они не знают. Долго пытаются что-нибудь вспомнить, чтобы записать на репортерский диктофон и потом послушать, но в их детстве сказок не было.

— Я знаю песню, но матную, хотите — спою! — наконец предлагает Миша.

Все же старшая девочка вспомнила стишок: «Идет бычок, качается…». Дети завороженно слушают свои голоса, записанные на диктофон. Домой уже не хочется — «Здесь лучше!». Но вот пришли мамы, все трое бросились к ним. Мамы, отвесив своим чадам по затрещине, оправдываются, что на работе целыми днями, следить за детьми нет времени. Сама же милиция развозить задержанных ребятишек по домам не имеет возможности — нет бензина. Мамы пишут расписки, что детей получили, одна долго не могла вспомнить, какого года рождения ее сын, — «Свет, тебе же двенадцать весной отмечали? Значит моему одиннадцать, они же погодки», и быстро уходят.

Двенадцатилетняя кормилица

Катя, хотя и старая знакомая милиции, но тоже не избежала привода — все-таки идет операция.

— Вы меня только в спецприемник не возите: мама болеет.

Эта 12-летняя девочка одна кормит семь человек. Занимается попрошайничеством на Центральном рынке.

— В обычные дни рублей по двадцать выходит, в выходные — по сто, — с гордостью говорит Катя о своих заработках.

Чувствуется, что девочка умненькая, речь ее развита, держится уверенно и артистично.

— Я особенно люблю читать сказки Джанни Родари, — рассказывает Катя.

Отца в семье нет, кроме Кати еще пятеро детей.

— Но один у нас неродной, приемный, цыганенок, — рассказывает Катя, — Мамка у него от туберкулеза умерла, отец сидит, а дедушка хотел его продать, но моя мама себе забрала.

Они уже выбрали себе место на карте

Симпатичная девочка в акварельном возрасте, в новом черном платье, рядом подружка опустила голову, от нее пахнет спиртным. Наташа и Света — из Пермской глухомани. В Нижнем Новгороде находятся больше месяца.

— На что живете? — записав их фамилии, спрашивает, заполняя протокол, сотрудник милиции.

— Зарабатываю, — ответила Наташа.

— Чем?

— Натурой, — простодушно ответила девочка, и заманчиво облизнула свои розовые губки.

Девчонкам, с их слов, по 18 лет. Но документов — никаких.

— Никто дома не расстраивается, — сказала Света, — Отец меня выгнал из дома.

— А я домой опоздала вечером, возвращаться было страшно, что опять попадет, — добавила Наташа.

Сначала электричками добрались до Перми, там на вокзале познакомились с каким-то мужчиной, который повез их в Москву, обещая красивую одежду и много денег. Думали лето погулять, а к осени вернуться домой. По дороге девчонки все же сообразили, что дядя везет продать их в какой-нибудь московский бордель, и в Нижнем Новгороде из поезда сбежали. Попали на 10 дней в спецприемник. Интересно, что тот мужчина все это время терпеливо ждал, когда девчонок освободят, чтобы везти их дальше. Каким-то образом им удалось избежать этой встречи.

— В спецприемнике нам дали справки, но в поезд с ними, чтобы ехать домой, нас проводники не пустили, — рассказала Наташа, — А потом эти справки мы потеряли.

Домой девчонки все же написали, что живы, но в каком городе находятся — сообщать не стали. Света ночует в семье у какой-то девочки, с которой случайно познакомилась, а Наташа последнюю неделю — у парня с Южного шоссе.

— Приодел меня, — показала она на свое новое платье.

Другой одежды у них нет совсем. Что было — пропало в спецприемнике.

— У меня ребенок есть, — вдруг сказала Наташа, — завтра ему одиннадцать месяцев исполнится.

— Как ребенок?

— Нагуляла, — просто ответила Наташа. — С парнем из соседнего села. А сын остался с родителями. Они его любят больше меня, а отец пилит все время…

— И куда этих путешественниц? — спросил я сотрудника милиции, который пришел за этими девушками.

— Они уже выбрали свое место на карте…

Если они не вернутся домой, то дорога в жизни у этих девчонок действительно ясная — какая-нибудь секс-фирма в лучшем случае. Как они не попали туда раньше — можно только удивляться.

А в очереди на собеседование с сотрудниками милиции еще несколько детей… За 7 месяцев сего года через этот кабинет прошли 1048 ребятишек. Нормальная школа. И сколько же таких школ путешествует сейчас по нашей широкой стране…