Валерий Киселев

38. В Ростове стоят пятнадцать вагонов с костями русских солдат

Рано радоваться, что война в Чечне закончилась. Эхо ее будет еще долгим и страшным. До сих в плену у боевиков находятся около полутора тысяч наших солдат, а в Ростове-на-Дону в 15 вагонах-рефрижераторах — более тысячи неопознанных останков. Оттуда только что вернулась Татьяна Константиновна Копшева, которая безуспешно пыталась найти останки своего сына Саши.

Она приняла таблетку валидола, вытерла слезы и начала рассказывать:

— Саша был призван 9-го января 95-го Советским райвоенкоматом. Последнее письмо от него получила 23 февраля 96-го из Коврова, что его отправляют из учебки служить в Тверь, уже есть запись в военном билете. Когда долго не было писем, я пошла в военкомат, там мне сказали, что мой сын дезертир, он не прибыл в часть. Но это же невозможно! Он охотно пошел в армию. В начале мая мне принесли записку от сына: «Я в плену у чеченцев, но не беспокойся, меня скоро должны обменять».

— Татьяна Константиновна, как вообще могло так получиться, что его посчитали дезертиром?

— В Тверь отправили только документы, а солдат — в Чечню. Из-за неразберихи их и посчитали дезертирами. Но это еще что — на сына и группу его товарищей возбуждено уголовное дело, что они сдали блокпост чеченцам. Хотя ребят уже нет в живых, на расстрелянных чеченцами возбудили уголовное дело…

— А это как могло случиться?

— Их взяли в плен 8 марта этого года, 38 человек из 166-й мотострелковой бригады, в 4:15 утра, будто бы пьяными. Но все было не так. Мне рассказали ребята, кому удалось вернуться из плена, что накануне они получили приказ поставить все оружие в пирамиду. Поэтому их и взяли без сопротивления. Этот блокпост мешал боевикам, стоял на дороге, по которой им поступало оружие. Снять блокпост командование не имело права и, вероятно, было устроено так, чтобы чеченцы захватили их в плен. Ой, я вам такого могу наговорить, что вы напечатаете и вас, потом с работы уволят…

— Как вы искали сына, Татьяна Константиновна?

— Когда узнала, что он в плену, пошла в военкомат за помощью, там денег на дорогу не было, поехала одна, помогли добрые люди. Сначала Грозный. Там такие разрушения, так было страшно, что я три дня заикалась. Где я только не была в Чечне, знаю ее сейчас лучше Нижегородской области…

— Как вам помогали наши и как чеченцы?

— На блокпостах что творится — не описать… Кругом валяются использованные шприцы, контрактники все обкуренные или пьяные сидят, а солдаты — срочники голодные, с синяками, в тапочках, спрашивали у нас хлеба все время. Контрактники туда приезжают только пить и стрелять. Сами чеченцы запретили своим женщинам продавать на блокпосты водку, потому что там перепьются и стреляют друг в дружку, и куда ни попадя. От офицеров в Ханкале слышала: «Мы из двести пьяной бригады…» Ко мне один контрактник пристал, за версту от него водкой несло: «Какая ты мать? Ты что, его в одиннадцать лет родила? Мало тебе дома мужиков, так еще в Чечню приехала?». Посадили меня в подвал, в туалет под автоматом выводили. Потом уж меня одна чеченка выручила. А когда ехали на красных «Жигулях», водитель и мы, три женщины, вертолет нас обстрелял. Летчику хотелось просто поиграть пулеметом. Чеченка меня прикрыла своим телом. В Аргуне я жила в одной семье — у женщины погибли трое сыновей, семь детей остались сиротами, и сама она на костылях. Как мне было стыдно за Россию все это время… Столько сожженных сел, а видели бы вы, как трясутся дети, если раздаются взрывы, это непереносимо… Бывали случаи, что наши вертолеты стреляли по аулам, если узнавали, что здесь матери ищут своих пленных детей, чтобы замести следы. Стали пропадать уже и матери солдат, которые ищут своих детей. А сколько случаев, когда с вертолетов сбрасывают блестящие мешки с телами… У чеченки, где я жила, это в самом Аргуне, жил наш паренек, Денис, из Подмосковья, такой маленький, худенький, весь в болячках. Привел его контрактник: «Кому работник нужен, дешево продам, за двести тысяч».

— Русский продал русского в рабство?

— Ну да. Женщина сбегала к соседке за деньгами и купила, четыре месяца он у нее жил, пока мама за ним не приехала. Один боевик рассказал мне такую историю: в ущелье расположилась наша часть с техникой, чеченцы могли бы ее разбить или в плен взять, а потом подумали — зачем, кормить же придется. Сначала солдаты стали ходить в аулы за едой, а потом и вообще разбегаться. Кончилось все тем, что прилетели наши вертолеты и ущелье разбомбили. Погибли 389 наших, и цифру запомнила, а списали все на чеченцев. Чеченцы говорят, что знают домашние адреса всех наших генералов, офицеров и летчиков, вырежут всех, но все простят, лишь бы война быстрее закончилась.

— Как вы узнали, что с вашим сыном?

— В одном ауле раненый боевик по фотографии узнал и сказал, что в живых его нет, расстреляли 12 июня. Наши начали бомбить это место, надо было уходить, а пленные были все слабые, вот их и расстреляли, чтобы легче уйти. Нашли их 18 июля, десять человек, тела уже начали истлевать. Поехала в Ростов-на-Дону, в судмедлабораторию. Там сотни мам, сутками смотрят видеозаписи, чтобы опознать своих детей, останки им не показывают. Там даже в столовой невыносимый трупный смрад… Пока я смотрела, искала своего, привезли останки еще 35 человек, да в Ханкале ждали вертолета еще останки 45 солдат. Одна мама четыре могилы раскопала, пока своего сына не нашла. Самое жуткое это видеть радость родителей, которые находят кости своего сына. Радость, вы понимаете… Одна мама узнала своего сына только по ногтям. Когда я смотрела видеокассету, то в описании останков под номером 481 увидела записку со своим адресом. Стали работать с этими останками, но не совпали данные крови и рост меньше, чем у моего сына. У всех десятерых были страшно разбиты лица. У другого похожего череп был совсем не моего сына. Можно бы сделать экспертизу по ДНК, но это стоит 18 миллионов, таких денег в судмедэкспертизе нет. Есть еще вариант: определить по флюорограмме, но ее не оказалось в личном деле, хотя я сама относила вместе с сыном в военкомат. Куда отправили документы сына, вообще непонятно: то во Владимирскую прокуратуру, то в Костромскую. Я все время там молила Бога, чтобы он не отнял у меня разум. Если найду косточки своего сына, то буду чувствовать себя самой счастливой женщиной на свете…

Приложение №1

Выписки из карты признаков военнослужащих, находящихся на опознании в 124-й судебно-медицинской лаборатории Северо-Кавказского военного округа (предоставлен комитетом солдатских матерей Нижегородской области.)

Особые приметы одежды (цифры — номер опознаваемого, данные — все, что имелось при трупе)

11. Нательный крест из белого металла, шлемофон танкиста.

37. Оржавленная кружка часов.

42. Часы «Слава», на них надпись: «Папе в день 60-летия. Саша, Гала 883638 (возможно, Маленьких, Имамов, Сухарев, Барабин, Мохов, Ануфриев, Казбеков, Капустин. 81 мсп, инф. м-ра Соколова)

47. Сапоги с надписью «Кагарманов».

50. На теле медный крест фигурной формы с надписью «Спаси и сохрани».

57. На теле цепочка из белого металла с изображением Спасителя и надписью «Спаси и сохрани».

218. Нательный крестик с распятием Иисуса Христа.

229. На брюках надпись: «Наприенко 9589814» (Наприенко жив, 81 мсп.) В Чечне не был, свое обмундирование передал молодежи, помнит имена Дима и Олег, 1 рота 81 мсп.

253. В х/б «Наприенко», на сапоге «Фоменко», в сапоге «Шашков» (по УрВО сведений нет).

254. Алюминиевая ложка с надписью: «7 мср» и «Ищи мясо сука».

481. 7 фотографий, листок блокнота с адресами: 606019 Нижегородская обл., г. Дзержинск, ул. Черняховского, офицерское общежитие, Бараненко Людмиле Петровне. Далее следуют адреса.

485. Молитвенный пояс. Кубик деревянный для игры в кости самодельный.

523. Самодельный брелок из 2-х патронов калибра 5,45 с цепочкой.

534. Труп доставлен обернутым в женское демисезонное пальто коричневого цвета.

543. В кармане обнаружен магазин от ПМ с 8 патронами (возможно из 205-й омсбр 1 батальон).

561. Часы «Пограничные», письмо.

574. Брелок из патрона 7,62 с цепочкой и английской булавкой, ложка с надписью «Ищи мясо».

579. Значок «Россия» с изображением Георгия Победоносца.

616. Крестик черный самодельный, плетеный.

624. Шлемофон танкиста.

666. На голове зеленая повязка (чеченец?)

710. На груди мешочек-амулет из кожи с арабским текстом.

713. Завернутая в носовой платок игрушечная лошадка белого цвета, часы «Камелер».

718. Записка с молитвой.

Бирка на одежде

70. Найден возле президентского дворца.

86. С БМП с привокзальной площади (возможно рядовой Короткий, сгорел в БМП, инф. к-на Кудиярова).

95. Неизвестный с БМП-1 № Е-04 ХТ 3931, водитель-механик.

96. Найден возле жд. вокзала.

97. Вытащен с сиденья БМП-КШ № 301.

124. Найден возле президентского дворца.

234. Возможно, ст. л-т обгоревший с танка. Найден возле белого дома.

289. Найден возле дома парламента рядом со сгоревшим БТР.

502. Неизвестный лейтенант, в/ч 22033 6 рота 2 батальон, поступил 9.08.96 из района «Минутка».

691. 4.09.96. Неопознан. Татуировка на левой груди в виде патрона, пули и колючей проволоки и гр. крови А (111)Rh+.

Клеймо на одежде

337. Сапоги кирзовые: «Суматохин» р.41. (по УрВО сведений нет).

516. На внутренней поверхности портупеи надпись: «Никто не обнимал меня так долго».

(Список очень длинный. — В. К.).

Приложение №2

Заместителю начальника МО РФ контр-адмиралу В. Аверкиеву

Справка-доклад «О мерах по предупреждению фактов неопознания погибших военнослужащих»

1.0. Мероприятия на этапе призыва:

1.1. Заполнить карту антропологических и других опознавательных признаков согласно приложению №1.

1.2. Выдать красивый (эстетически привлекательный) жетон из прочного тугоплавкого металла. На одной стороне жетона должен быть изображен символ, закрепленный за родом войск, в которые направляется призывник. На оборотной стороне должно быть выгравировано наименование военного комиссариата, дата призыва, фамилия, имя, отчество, символы группы крови и резус-фактора призывника. Эти данные могут иметь решающее значение как при оказании медицинской помощи (переливание, забор крови), так и при опознании погибшего. Размещение жетона — на шее на металлической цепочке, изготовленной с элементами оригинальности дизайнового исполнения.

В документе изложен еще ряд мероприятий, который позволил бы быстро определить личность погибшего или раненого. Предложения составлены полковником медслужбы В. Щербаковы, начальником 124-й судмедлаборатории 10 октября 1996 года.