Валерий Киселев

64. В новогодней Чечне стреляют, взрывают, пляшут и поют

Звезду прапорщику Бобкову!

Лес радиоантенн над потемневшими от дождей и утопающими в липкой грязи армейскими палатками — так выглядит штаб объединенной группировки российских войск в Чечне. Этот окруженный рвами и траншеями палаточный городок неподалеку от Ханкалы должен был взлететь на воздух в новогоднюю ночь вместе с брызгами шампанского. И взлетел бы. Если бы не прапорщик Бобков. Именно он обнаружил 120-метровый подземный ход, отрытый бандитами к лагерю от окраины Грозного. Подкоп был взорван нашими саперами.

Прапорщика Сергея Бобкова по кличке «Старый» знает вся Чечня. Семечек столько не нащелкать, сколько он за две чеченских кампании обезвредил мин и взрывоопасных предметов: 40 тысяч. Пять раз подрывался. Показал иссеченный осколками контейнер, рядом с которым обезвреживал мину. В «Старом» тоже сидят несколько мелких осколков. Разобраться с ними обещал после войны.

Бобков награжден тремя орденами Мужества и множеством медалей. Несколько раз его представляли к званию Героя России, но из опасения, что и пред очи президента страны во время награждения предстанет, благоухая «ароматом», бумаги отзывали. Прапорщик, ничуть не обижаясь, приняв с утра 100–150 граммов «для анестезии», как он говорит, продолжает снимать на дорогах мину за миной и не дать ему Героя стало просто нельзя. На 300-летие инженерных войск, 21 января, «Старый» приглашен в Кремль, чтобы получить из рук президента Владимира Путина звезду Героя России.

— Солнышко, заводи, — приказал прапорщик Бобков своему водителю-срочнику, и заляпанный грязью «бэтр» помчался по разбитой колее.

Взорванный бетонный виадук на окраине Грозного — особая гордость Бобкова. По этой дороге во время штурма города драпали на джипах отступающие бандиты. Его группа не дала им дорогой уйти в горы, заставила бежать по минным полям.

— Килограммов двадцать пластида потребовалось, — рассказал «Старый», кивнув на развалины виадука. — А на этом поле перед Грозным седьмого августа девяносто шестого я насчитал шестьдесят наших сгоревших БМП…

Подполковник Александр Ткачук, начальник инженерной службы 42-й гвардейской дивизии, рассказал, что каждый день на дорогах в ее зоне ответственности саперы обезвреживают 2–3 мины.

Когда все это кончится… Диверсионная война кажется бесконечной.

— Для нормализации обстановки в Чечне нужно наше присутствие и время, — сказал командующий Объединенной группировкой войск на Северном Кавказе генерал-лейтенант Валерий Баранов.

Вновь сформированная 42-я дивизия с каждым днем набирает сил, ее солдаты и офицеры постепенно обживаются на чеченской земле.

Гирлянды на погонах

У станции Ханкала нам навстречу попалось несколько солдат, увешанных яркими елочными гирляндами, как пулеметными лентами. Рынок — единственное место в Ханкале, где теплится жизнь. Пожилая чеченка пытается продать солдатам-контрактникам золотые цепочки и серьги, которые не блестят даже на солнце. Ювелирные украшения лежат на столике, а рядом груды ржавого металлолома…

Молодая чеченка с французским именем Луиза торгует в развалинах собственного дома, стоявшего у станции.

— Товар я беру в Аргуне, — рассказала она о специфике торговли в Чечне. — Туда его привозят другие люди из Хасавюрта. На каждом блокпосту за провоз приходится платить. Одна поездка обходится в шестьсот рублей. Бывает, что товар лежит, а денег нет и есть нечего.

У Луизы шестеро детей, до войны она работала на хлебокомбинате, который давно в развалинах. Муж — водитель, тоже без работы: гараж разбит снарядом, а машина неисправна.

Сопровождавшие нас офицеры-саперы купили на рынке чахлую елочку за 250 рублей и гирлянды. До Нового года оставалось двое суток…

Дед Мороз приехал к сыну

В Ханкале на взлетной полосе среди прилетевших на замену солдат в камуфляжных куртках выделялся один человек: в зимнем пальто и с бородой.

— Еду из Новосибирска к сыну на Новый год, он служит в Урус-Мартане, — рассказал 65-летний Николай Иванович Стадниченко. — Вот и бороду специально отрастил: я массовик-затейник по профессии.

Потом мы узнали, что этот Дед Мороз благополучно добрался до сына и тот долго не мог прийти в себя от неожиданной встречи.

А вот Снегурочки мы в Чечне не встретили. Да и трудно представить здесь девушку в голубой шубке, по колено стоящую в грязи.

Солдат и конфетке рад

Три тонны подарков от нижегородцев привезли в гвардейские 245-й мотострелковый и 99-й самоходно-артиллерийский полки директор департамента по делам военнослужащих городской администрации генерал-лейтенант Лев Павлов и член военного совета 22-й армии полковник Анатолий Киреев. Конфеты, пряники, «мыльно-рыльные» принадлежности. Особо ценный груз — медицинское оборудование, на 10 тысяч долларов. Его предоставил Василий Новиков, председатель Нижегородского отделения общероссийского фонда социальной поддержки военнослужащих.

За колоннами с гуманитарным грузом для солдат бандиты на дорогах Чечни охотятся специально. Если бы не бдительность саперов и охраны колонны, подарки от нижегородцев взлететь на воздух могли бы два раза. Фугасы обнаружили вовремя.

Был и еще один неприятный случай. В Моздоке коробки с подарками, пока не пришли машины из полка, на ночь перегрузили в склад мотострелкового полка имени Кубанского казачества. Полковник поблагодарил взвод молодых солдат за быструю выгрузку и вдруг сказал: «А теперь покажите, что вы украли». Солдаты по команде расстегнули ремни и на землю посыпались пачки сигарет, конфеты, пряники, зубные щетки. Несколько человек ухитрились украсть из коробок фотоаппараты и радиоприемники. Рекорд поставил солдат, стоявший в строю, как баба на последнем месяце беременности: 24 банки тушенки. На вопрос, откуда он родом, парень, ответил: «Земляк Ельцина».

Как это ни горько признать, но часть гуманитарной помощи при перегрузке разворовывается солдатами тыловых частей. Дети криминальной России…

Подарки солдатам нижегородских полков были вручены перед строем на поле неподалеку от Урус-Мартана. Лучшие подразделения получили и по ящику шампанского.

Залпы в третье тысячелетие

Разведчики украсили елочку противогазами и солдатскими фляжками и внешне в 245-м полку больше ничего не напоминало о приближении Нового года. Такие же туманные горы вдали, буксующие в непролазной грязи грузовики, в сгущающейся мгле — силуэты часовых у палаток.

Руководитель группы моральной поддержки член Военного совета 22-й армии полковник Анатолий Киреев и исполняющий обязанности командира 245-го полка подполковник Сергей Рыжков в палатке с по-фронтовому накрытым столом поздравили своих боевых товарищей, а когда за одну-две минуты до Нового 2001 года началась беспорядочная стрельба, все вышли на улицу. Черное небо было расцвечено осветительными ракетами и трассами пулеметных очередей. А ровно в полночь над горами пятью зелеными точками из осветительных мин завис знак полка, буква W.

В нижегородских полках встреча Нового года обошлась без ЧП. Но в целом по объединенной группировке войск в Чечне от неосторожного обращения с оружием в новогоднюю ночь погибли семь военнослужащих. Еще пятеро — в столкновениях с боевиками. Сообщений по центральному телевидению об этом не было. Наверное, важнее была информация, что в Москве в Новый год от петард получили травмы 23 человека.

А первого января в 12:30 первые залпы третьего тысячелетия выпустил 99-й гвардейский самоходно-артиллерийский полк. Стрельба велась «Градами» и САУ по заранее разведанным целям в горах, на расстояние около 15 километров. День выдался по-весеннему теплый, неподалеку играла музыка готовящихся к концерту артистов, приехавших к артиллеристам, а в небо с тяжелым гулом летели снаряды.

— Опять покойников с гор повезут, — сказали солдаты с наблюдательного пункта. — Они их в Урус-Мартане хоронят.

В стереотрубу хорошо было видно кладбище. Не меньше сотни шестов с зелеными повязками. Это означает, что здесь похоронены боевики, за которых предстоит отомстить.

— Стреляем сейчас редко, — рассказали солдаты. — В июне за один день, был случай, выпустили восемьсот снарядов.

Пехота ругалась, что по местности, обстрелянной «Градами», потом невозможно проехать даже на БМП.

Разведчики 245-го полка показали, как они определяют цели. С помощью передвижной станции наземной разведки (ПНСР) можно засечь любой движущийся объект на расстоянии до 15 километров. И цель появилась: автомашина на дороге между селами Танги и Рошни-Чу. Приборы мгновенно определили до нее расстояние: 4988 метров. Через наушники разведчик определил, что двигалась легковая автомашина. И такая электроника может на многие километры постоянно прощупывать всю местность в зоне ответственности полка.

— Под Комсомольским я так определил прорвавшуюся оттуда группу бандитов, — рассказал разведчик. — Артиллеристы дали залп. Нашли фрагменты двадцати трех трупов.

С такой техникой, умелыми и храбрыми солдатами, и говорить, что «нет военного решения проблемы Чечни…». Как будто нынешняя Чечня, где бегают бандиты, вооруженные лишь легким стрелковым оружием, больше и сильнее гитлеровской Германии. Германию победили, наконец извели бандеровцев, «лесных братьев», а с Чечней справиться не можем. Стыдно…

«Контрабасы»

В 245-м гвардейском мотострелковом полку солдат срочной службы всего 40 человек. Остальные — контрактники, или «контрабасы». Мужики — со всей России. А вот из Москвы нет ни одного.

Мужчинам, привыкшим к утреннему кофе и ежедневной ванне, в Чечне делать нечего. Здесь выдерживают только неприхотливые в быту и непривычные к разносолам. «Мы их руки мыть научили!» — рассказал о своих подопечных санинструктор батальона. Вода — проблема. За ней надо далеко ездить, а потом экономить. Ежедневная поездка в горы за дровами превращается в боевую операцию. Надо готовить бронегруппу, занимать близлежащие высоты. Обязательна инженерная разведка маршрута движения. Деревья пилят обыкновенными двуручными пилами под охраной БМП и солдат с автоматами. Случается, что вместе с дровами привозят и раненых.

— Дома я фермер, — рассказал снайпер Александр из Ярославской области. — Землицы государство мне выделило, а на трактор и коров банк дает ссуду под такой процент, что легче застрелиться, чем ее выплатить.

Вот и поехал мужик на войну, винтовкой зарабатывать деньги на покупку корову. За первые полгода заработал орден Мужества, медали «За отвагу» и «За воинскую доблесть».

— А мне надо двадцать тысяч на новый тракторный двигатель, — рассказал другой ярославец.

— У меня своя автомастерская, — рассказал контрактник из Липецка. — Арендную плату власти подняли втрое, а прибыли нет. И дело бросать жалко. Вот и поехал сюда. Ну не воровать же идти, стыдно!

Немало таких, для кого война стала профессией. Многие прошли Афганистан, Приднестровье, первую чеченскую кампанию. Деньги для них — дело второстепенное. Спустить за отпуск в кабаках 50–60 тысяч — «Ну и хрен с ними!». Кончились заработанные потом и кровью «боевые» — новый контракт на полгода.

— Домой приедешь — сюда тянет, — с недоумением сказал разведчик Виталий из Брянска.

И снова поднимающая адреналин в крови атмосфера войны, риск, настоящее мужское братство.

Стреляет… песня

Для начальников Нижегородского и Новосмолинского гарнизонных домов офицеров подполковников Анатолия Лашманова и Сергея Ткаленко эта поездка в Чечню с концертами была не первая. Вместе с ними побывали там раньше лауреат международного конкурса артистов эстрады Сергей Шевченко и певец майор Александр Поляшов, победители всероссийского конкурса солдатской песни «Виктория» Ирина Литвинская и Татьяна Щелкова.

— Здесь я по-настоящему почувствовал значение слов Суворова: «Музыка удваивает, утраивает армию», — сказал Анатолий Лашманов.

Сначала, пока артисты устанавливали аппаратуру на импровизированной сцене — грузовик с откинутым бортом — солдаты стояли уставшие, равнодушные, почерневшие от дыма солярки и холода. Но с каждым аккордом светлели лица и теплели глаза. У тех, кто видел смерть боевых друзей, песни «Комбат» и «Офицеры» вызывают особые чувства. Надо было видеть лица солдат, когда им со сцены пел под гитару свои песни о чеченской войне начальник штаба 245-го полка подполковник Олег Шатохин… А когда в сторону Урус-Мартана понеслись первые аккорды армейского хита «Крошка моя», ноги зрителей сами шли в пляс. Автомат — другу, бушлат — в сторону и — ну месить грязь сапогами! Пляшущий от восторга батальон — это незабываемая картина. Здоровые мужики, причем абсолютно трезвые, радовались и веселились, как дети. Их жены глазам бы своим не поверили… Когда юная Светлана Шевченко танцевала «Цыганочку» и «Казачок», стоял такой восторженный свист, что, наверное, звенели уцелевшие стекла в Урус-Мартане.

— Полгода не слышал музыки и песен, одни выстрелы, команды и мат, а тут — такая женщина! — сказал один из солдат.

Концерт кончался и зрители расходились по своим сырым окопам, в ночь и туман. Может быть, под пули. Но после концертов это были уже другие солдаты: песня придала им сил.

Шесть концертов дала фронтовая бригада артистов в нижегородских полках. Они пели, подчас с температурой, простуженные, но силы им придавали благодарные глаза солдат.

«Неправда, друг не умирает…»

После первой поездки в 245-й полк в середине ноября 1999-го, когда он стоял на Сунженском хребте, здесь появилось много знакомых. Прошло больше года, полк за это время штурмовал Грозный, где были большие потери, немало поколесил по чеченским дорогам. Доведется ли встретить знакомые лица…

О встрече с Юрием из Иванова, сменившим перо журналиста на автомат, даже не мечтал: дома не знали, где он сейчас, остался ли в живых… Помню, как тогда, в ноябре 99-го, на Сунженском хребте, Юра, закинув автомат за спину, уходил в свой взвод. И вот — новая встреча. Сколько же довелось ему испытать за эти четырнадцать месяцев после первой нашей встречи…

— Сначала стояли перед Долинским, это километров двенадцать от Грозного, — начал Юрий свой рассказ, — потом по хребту пошли до его пригородов, в Старопромысловский район. Жили в разбитых домах, потерь пока не было. Затем стояли в поле, мороз был жуткий. Новый год встретили недалеко от поселка нефтяников. Обошли Грозный с севера, наступали вдоль железной дороги. Пригороды — полностью разрушены. Там стоял Волгоградский полк, у него были большие потери. Солдаты говорят нам: «Ребята, куда вы пошли…»

А 245-й полк шел на площадь Минутку. Всем было ясно, что предстояли самые тяжелые бои и кто-то должен погибнуть.

— Накануне Татьянина дня, 24 января, ночью, мы вышли к кинотеатру. Шли штурмовыми группами, — продолжал Юрий, — минометчики на руках несли свои трубы, падали, потому что везде развалины, арматура торчит. Мы нагрузились огнеметами, шли, как аквалангисты. Нам надо было взять школу и девятиэтажку. Я был командиром группы из девяти человек, самые слабенькие из роты, одни срочники. Зашли в дом в виде скобы и в этот момент началась стрельба. Кинжальный пулеметный огонь. Командир первой штурмовой группы куда-то спрятался, вместо нее пошли вторая и моя. Ночь сидели в доме, как мышки. Оказались в одном доме с боевиками, здесь же был их главный опорный пункт. А у меня не было связи: сели аккумуляторы рации. Целые сутки меня обстреливали свои, но никого не убили. Днем заняли весь дом, а потом по нам свои стали стрелять, из танков. Вечером послал двоих бойцов в батальон, сказать, чтобы перестали нас долбить. Ночь была «веселая», чуть до рукопашной не дошло с чеченцами. Сколько их было — не знаю, стрельба стояла плотная. Страшно, но нельзя было показывать это перед пацанами. А мальчишки просто лежали, ни рукой, ни ногой не могли пошевелить от страха. Они даже стрелять не могли. Неразбериха была полная. Вернулись в кинотеатр. Потом оттуда методически разрушали все дома поблизости. Много было интересного, но всего не расскажешь.

Из группы Юры погибли трое солдат, трое были ранены…

И после этой встречи под Урус-Мартаном он снова ушел в свой взвод.

«Живые мы, живые!» — кричали в видеокамеру на Сунженском хребте Алексей Аминов и Ашот Агинян. И снова встреча, но только с Алексеем.

— Погиб мой друг, — рассказал он сейчас. — Числа двадцать пятого февраля, под Харсеноем. Зажали нас тогда, одиннадцать человек. Шестерых наградили посмертно…

Услышав музыку, улыбнулся:

— Мы живучие, мы пехота! — и побежал плясать под мелодию «Крошки».

Мать Алексея даже не знает, что ее сын воюет.

Начальник штаба полка

Подполковник Олег Шатохин воевать начал старшим лейтенантом в спецназе в 1988 году в Нагорном Карабахе. Там был ранен первый раз. Потом были события в Тбилиси, Баку, война в Абхазии, Южной Осетии. Первую чеченскую компанию начинал заместителем командира батальона в 245-м полку. Командовал батальоном. В феврале 95-го под Грозным был тяжело ранен из пулемета. Между войнами закончил академию имени Фрунзе. Сейчас ему 34 года. Начальник штаба 245-го полка. Награжден орденом Мужества, медалями. О наградах ни думать, ни говорить не любит.

Подполковник Шатохин в редкие минуты отдыха пишет песни. Перед второй чеченской кампанией стал лауреатом конкурса песен ветеранов военных конфликтов. Последнюю посвятил своему первому комбату и другу, погибшему Герою России подполковнику Владимиру Васильеву.

Рабочий день начальника штаба полка начинается в 5:30 утра, заканчивается далеко заполночь. Пока шел этот разговор, подполковник Шатохин то и дело давал различные распоряжения. Надо было блокировать школу в Урус-Мартане.

— Возможно, сегодня будет нападение на нашу колонну. Там постоянно стреляет снайпер, — сказал он. — А пока блокируем село — духи уходят. Стоящее там подразделение МВД охраняет только себя.

Несколько дней назад женщина из части внутренних войск в сопровождении троих солдат пришла в Урус-Мартан к стоматологу. Бандит расстрелял ее прямо в зубоврачебном кресле. Поэтому, когда вскоре солдаты 245-го задержали чеченца с автоматом, на прикладе которого было двадцать зарубок, они решили его судьбу без лишних формальностей.

Зона ответственности полка раз в пять больше, чем положено по уставу. Несколько месяцев 245-й ведет антипартизанскую войну. Каждый день на контролируемых дорогах полковые саперы находят по одному-два фугаса.

— Основная часть боевиков сейчас живет в населенных пунктах, — рассказал Шатохин. — У всех — легитимные документы. Целые отделы внутренних дел работают по выдаче паспортов бандитам. Платят сто долларов и через неделю забирают российский паспорт нового образца. Задерживаем бандита, и чем он круче, тем круче у него удостоверение: «Специальный сотрудник ФСБ. Всем властям оказывать содействие». Бандиты сейчас с нормальными документами и пьют чай в теплых домах. Нужны адресные зачистки по оперативной информации, но МВД этим и не может, и не собирается заниматься. На блокпостах все продается и покупается. А по горам бегают только отморозки. На серьезный штурм какого-нибудь крупного населенного пункта у бандитов сил нет. Они понимают, что будут тут же уничтожены.

Возвращайтесь живыми!

Из справки о боевых действиях 245-го гвардейского мотострелкового полка во второй чеченской кампании: с конца сентября 1999 года полк освободил населенные пункты Кречетово, Порубежное, высоты Терского хребта, Побединское, Радужное, Артемово, городок Маяковского, городок Иваново, Грозный, Танги, Комсомольское, Урус-Мартан. Провели успешные бои по уничтожению бандформирований на юге Чеченской республики. Заместитель командира полка подполковник Владимир Васильев (посмертно) и командир четвертой роты гвардии лейтенант Виталий Заврайский удостоены звания Героя России. Еще несколько человек, в том числе командир полка полковник Сергей Юдин, представлены к этому званию. В полку награждено 105 офицеров и 1305 солдат и сержантов. С начала контртеррористической операции полк потерял 74 человека убитыми и 321 ранеными. Подтвержденные потери противника составили 182 человека убитыми и 29 ранеными. Взято в плен 14 бандитов, задержано лиц, по которым ведется следствие — 569. Захвачено более сотни единиц различного стрелкового оружия, тысячи единиц боеприпасов. За месяц саперы полка снимают на дорогах Чечни 18–20 фугасов.

— А самые тяжелые бои, которые полк вел в Чечне — за Грозный. Если бы не 245-й, площадь Минутку тогда брали бы еще месяц, — уверен подполковник Шатохин.

Мы уезжали в мирный Нижний Новгород, а офицеры и солдаты 245-го и 99-го полков оставались в Чечне, чтобы завтра снова идти на засады, разминирование, в разведку, вести огонь из орудий. И так хотелось, чтобы все они вернулись домой живыми…